Город спал. А вьюга стонала
На протяжных, по-волчьи, нотах.
Наши души врозь разметало
Этой снежной холодной ночью.
Нежность в сердце прошла навылет
И любовь заживает раной.
Память чувств мы похорогили.
Снежный холмик стоит. Как странно…

Любовь приходит и уходит.
Не сохранить… не удержать.
Ничто не весчно под луною.
И это важно нам понять.
Понять… и всё-же быть богиней,
Всех мужиков с ума сведя,
Магнитом их держать отныне
В сердца влюбдённость поселя.

Мой грешный ум закованный в печать
бумажных призраков на иностранных знаках
эквивалентов ценностей, и знать
мерилом счастья признанных, когда то.
На них политики чужой мене страны
вершивших судьбы мне далёкого народа,
бумагам этим беззастенчиво верны
все те в ком плоть с душой давно в разводе.
За них купить почти возможно все
любовь и честь, и совесть может даже.
В хрустящих бланках обитает колдовство,
желаний суетных обманчивая тяжесть.
О как пьянит их красок аромат
лежащей ровно на поверхности бумаги,
но краски пахнут, источая горький смрад
Гниющих трупов разлагающихся ради
Чужого счастья в мире призраков идей.

Так мало радости осталось у людей,
набив карманы хрустом проклятой бумаги,
глотать огонь и свой остывший тлен,
забыв о том, как по щеке струится влага.
Возводим грешные в цари богатства муть,
служа мамоне обрекая в муки душу,
бумажных призраков плодим, наводим жуть
грызя друг друга, отвоевываем сушу.
И мне так грустно созерцать повадки крыс
желаний низких набивания бумагой
все то, что гордо называем «наша жизнь»
и словно мантру повторяя слово «НАДО»,
мы так же страстно тянем руки к алтарю,
который доверху покрыт чужой капустой.
И грешный ум все мысли сводит к одному
Руби бабло, пока не стало пусто
И запах твой не стал сродни гнилью`.

Мы все в плену, в плену своих мечтаний.
С благоговением попасть в сей плен спешим.
Душа объята пламенем желаний.
Зажёгшись, быстро, как свеча горим.
Пылаем и… сгораем без остатка,
Лишь остаётся чёрный фитилёк.
Сгореть дотла – как это счастье сладко,
Легко играючи со смертью в прятки,
Рискуя сильный получить ожог,
Как на огонь летящий мотылёк.

Быть может, это не конец…
Всего лишь грусть в пути начале.
В каморке брошенных сердец
Слова надежды засверкали.
И тонкой нтью нежных строк,
Засеребрившихся, как иней,
Вы мне преподали урок:
Вы мне надежду подарили.

Светлее пусть станет
От звона капели.
Весна не обманет.
Всё станет нежнее.
Сотрёт лучик солнца
Угрюмость земную.
К земле прикоснётся
Своим поцелуем.
Расстопит поспешно
Последние льдинки.
А ветер успешно
Осушит слезинки.

Струною рвутся нервы
Порой от передряг.
Покой душевнй прерван
И всё вокруг не так.
Не так сияет солнце,
Не так идут дожди.
Любимый, всю до донца
Меня не осуди.
Усталость накопилась
И душу обожгла.
Прости, коль повинилась.
Такие вот дела…

Выбор прост и нелеп одновремЕнно:
Вылепить нелепицу, простака,
В безвременный мрак осыпаться раменой,
Не забыв упомянуть про стакан.

Устаканиться и остепениться
Степенью последней небытия.
Выколоть глазное яблоко спицей,-
По кодексу солнца – летняя статья.

Ужас безвкусия, больничный запах,
Лепота слепоты… На костылях
Подмигнет позавчерашнее завтра
В стих законсервированных стиляг.

Просто будь ни о чем, переплетая
Старые журчалы и сорный сюрр,
Агатовый асфальт и воздух янтарный,
Шалую мысль – в шанелевый аллюр.

В тени ветвистого платана
Взирает Пушкин благосклонно
На город, дивно обновлённый,
Меняющий свой облик рьяно.
Чуть-чуть поодаль, с пъедестала,
Приветственно подняв десницу,
Сам Дюк на зданье морвокзала
Гордясь, глядит — не наглядится.

Шумят каштаны на Приморском
Над головами одесситов.
Здесь так изысканно… и просто,
Душа здесь всем ветрам открыта.

Словно грибы растут кафэшки
Под разноцветными зонтами.
Там можно поболтать с друзьями,
Поговорить «за жисть» неспешно.

Всех банков в городе не счесть.
Красотка " Южная Пальмира"!
Неужто ты почтёшь за честь
Финансовой стать «крышей» мира?

Меняется твой лик, Одесса,
И не стареешь ты душой.
В мир с неизменным интересом
Свой взгляд бросаешь молодой.

Тебя, как книгу, я листаю,
Любимые перечитав страницы.
Пусть наша встреча повторится!
С тобой, Одесса, не прощаюсь.

Так хочется вериить по-детски наивной душой
В возможность чудес… в то, что сказка ко мне постучится.
Войдёт Дед Мороз всамделишний с мешком за спинрой.
На санках меня пригласит вместе с ним прокатиться.

Волшебных оленей копытца забъют, застучат.
Упряжка помчится, взметнув снежный вихрь за собою.
Морозные санки легко в небеса нас умчат,
Скользя средь мерцающих звёзд над уснувшей землёю.

Занимется дух от восторга пред дивной красой
Бескрайних просторов земли, тишиною объятой.
Дадёко внизу засверкает снежок голубой,
Украсивший землю своим покрывалом богатым.

Над нами воздушные лайнеры будут летать,
В ночи бортовыми огнями ритмично мигая.
Оттуда и наш экипаж кто-то сможет узреть,
Глаза в изумленьи от вида чудес округляя.

Очутится наша упряжка на Млечном Пути,
Напьются олени там досыта звёздного света.
Сумеют на полном скаку без труда обойти
Летящую, с ярким хвостом, ледяную комету.

Вот так, налетавшись, вернусь я под утро домой,
Усталая и опьянённая встречей с мечтою.
Запомню надолго полёт неземной, колдовской.
Ау, Дед Мороз! Прилетай ещё, милый, за мною!