кабы беды все — да по касательной,
а не по секущей прямо в душу,
жизнь была бы просто замечательной,
да и вид наш внешний стал получше.

кабы все невзгоды — да лишь краем
по душе, в ней не оставив вмятин,
жизнь бы нам тогда казалась раем,
и наружность стала бы приятней.

кабы все напасти — да горохом
о душевный панцирь… врассыпную,
жить бы было нам совсем неплохо,
от морщин избавились б вчистую.

кабы все плевки — да бумерангом
из души в обидчиков летели,
то-то стала б наша жизнь отрадной
и лицом бы мы помолодели.

Вновь за окном метель метёт,
снежинки водят хоровод,
спешат к стеклу заиндевевшему.
Я надышу туманный круг
и пальцем обведу вокруг,
рисуя сердце запотевшее.
Зима подсмотрит — промолчит,
она поймёт о ком грустит
моя головушка бедовая.
Мороз не выдаст мой секрет,
укроет сердца силуэт,
узоры прочертив по-новому.

Идут снега, летят снега,
растут сугробы белоснежные.
Зима, зима… свела с ума
меня метель на сердце нежная.
Всю душу вывернув до дна,
смятеньем чувств лишила сна,
кружась бессонными рассветами.
Витаю в мыслях о тебе,
сердечко тает на окне,
теплом любви моей согретое.

Нам не дано предугадать начертанного кем-то свыше.
Соломку подстелив поближе, всех синяков не избежать.
Нам не дано перечитать судьбой написанный сценарий.
Удач и бедствий календарь заранее не пролистать.
Нам не дано предусмотреть до мелочей развитье действа.
Вердиктов высшего судейства одним глазком не подсмотреть.
Нам не дано предотвратить вмешательством трагизм момента.
Кружится Мёбиуса лента, за край нельзя перескочить.
Нам не надо… нам не дано. Так, может быть, и слава богу?
Невозмутимости дорога сулит спокойствие одно.
В бессилии ломая руки, не рваться сердцем и душой.
Оберегая свой покой, бестрепетно взирать на муки,
От коих, угодив в беду, страдает кто-то посторонний
В тот час когда тень стай вороньих падёт ненастьем на судьбу.
Фемиды кованую дверцу ведь всё равно не проломить.
Не защитить, не оттащить… Но как тревожно бьётся сердце!
Не устаём себя корить, придя не в срок на помощь другу.
Узнав о горе у подруги, спешим сочувствие излить.
Нам не дано замедлить ход судьбы глубинного теченья.
На чувства наши и влеченья взирает хладно небосвод.
Но всё-таки… пока живём, пока творим, пока мы дышим,
Друг друга в горести услышим, сердца навстречу отворим.
Совместно зло одолевая, кому-то веру возвратим.
Быть может, сердцем ощутим — кого-то увели от края.

И всё-же жаль — нам не дано невзгоды чувствовать заране…

Рассыплет белизну грядущий день,
Замазав свежей краской жизни серость.
Нам многое осуществить хотелось,
Всё было некогда, иль просто лень.
И, всё-же, унывать причины нет.
Душа кипит в идеях и проектах.
Осилить пусть не все сумел поэт.
Не станем же его казнить за это?

Жизнь на радости не богата.
Солнце тучами часто скрыто.
Наш кораблик несёт куда-то
По реке из грёз позабытых.

А так хочется, чтобы нас ждали!
И готовились радостно к встрече.
Яркий, праздничный стол накрывали.
Зажигали вечерние свечи.

Говорили слова, от которых
Забывались все беда-напасти.
И их слушая снова и снова,
Голова бы кружилась от счастья.

Вот небо открылось, я вижу в мерцании звездном
Бескрайнюю вечность, огня бесконечную песню.
Я крылья расправлю, и нежно с великой любовью
Тебя обниму и взлечу за край сферы небесной.

В безмолвии ночи я нежности душу открою
И сердце своё я отдам, чтоб уже не исчезнуть.
В бескрайнем полете я жив буду только тобою
И если паду, то тобою смогу и воскреснуть

Мы в небо поднимемся новою звездной тропою,
Посмотрим друг другу в глаза и увидим в них нежность,
И счастливы будем любовью простой, но святою,
Нам будет казаться секундою целая вечность.

Так пусть мое сердце прикрытое твоею рукою
Согреет тебя и вернет вновь тебе безмятежность.

Как это странно… зной среди зимы.
Декабрьской ночью мне приснилось лето,
Одесский пляж, под солнцем разогретый,
Июльский полдень… нежный плеск волны.

Душа, тоскуя по родным местам,
Летит во сне астральным коридором
Сквозь млечные эфирные просторы
К знакомым и любимым берегам.

Туда, где плещет ласково прибой
Солёною, как слёзоньки, водою.
Охотясь, чайки носятся гурьбою
И лёгкий бриз шумит над головой.

Одесса, город мой неповторимый!
Там моя юность бродит в переулках,
Брусчаткой памяти ступая гулкой,
Неистираемой… неизгладимой.

Опять тебе, душа моя, неймётся!
Чем недовольна? Что вокруг не так?
То, видите-ль, нещадно жарит солнце,
То дождик хлещет, так его растак.

Ругать погоду — скверная затея.
Ведь против ветра проку нет плевать.
Уж лучше, небеса корить не смея,
Стихи им, как Рязанов, посвящать.

Стихия разгулялась? Что-ж, прекрасно.
Воспой её безумство, силу, власть.
Поэта дар не пропадёт напрасно.
Не сгинет втуне вдохновенья страсть.

Прошу, ветрило, в творческом порыве,
100 рифм в минуту лихо поднеси!
Не будь душа ленива и спесива.
Любой погоде говори — МЕРСИ.

Померкло небо. Фонари зажглись.
Пора вечерних сумерек настала.
Над головой моей мерцает высь
И нет конца ей, как и нет начала.

В безлюдном парке стыло и темно.
Лишь ветер гонит по аллеям листья.
Пытаюсь прочь прогнать шальные мысли
О том, как мало жизни нам дано.

Лишь краткий миг отпущен нам Судьбой,
Иль как сказали бы уста поэта,
По жизнисводу чиркнем как комета,
Уйдя навек в неведомый покой.

Промчится время и развеет след
Оставшийся от нас, когда-то живших,
Любивших страстно… и недолюбивших
Пытавшихся познать учений свет.

И хочется хоть звёздочкой сверкнуть,
Пусть и взорвавшись бурно, напоследок.
Горя в Судьбы потоке, полыхнуть,
Устроив яркий фейерверк на небе.

Темна ли ночь, когда закрыв глаза,
Иду по улице, не разбирая где я,
Не находя во тьме закрытых глаз себя,
Не видя ни чего, что не было бы тенью.

Глуха ли тьма, что тишиной крича,
бежит за мной, как лист бежит за ветром,
Наполнив ужасом забытых снов меня.

Вдыхаю ночь, чтоб боль моя ослепла,
Чтоб замолчали в сердце голоса
Зовущие меня вновь возвратиться в небо.

Так больно стонет в мире тишина,
Но есть во мне еще осколки света
Средь тьмы закрытых глаз, они найдут меня,
Чтоб воскресить все то, что обратилось в пепел.