Облачившись в белые одежды,
как суровая холодная зима,
за окном покрытым пухом снежным
ты стоишь, тоску в душе храня.

Бережешь ее, прикрыв ладонью
согреваешь, думаешь о нём,
но холодной отражаясь болью
белый пух кружиться за окном

И так странно пребывая между
двух миров, где так сильны слова
о любви возвышенной и нежной
ты грустишь став холоднее льда.

О судьбе с душой уже не споря
и в страданьях больше не виня
тех о ком страдать совсем не стоит,
кто ушел за двери навсегда.

Облачившись в белые одежды,
сбросив с плеч печали тяжкий груз,
стала ты как королева снежной
и воздушной словно снежный пух.

Мой грешный ум закованный в печать
бумажных призраков на иностранных знаках
эквивалентов ценностей, и знать
мерилом счастья признанных, когда то.
На них политики чужой мене страны
вершивших судьбы мне далёкого народа,
бумагам этим беззастенчиво верны
все те в ком плоть с душой давно в разводе.
За них купить почти возможно все
любовь и честь, и совесть может даже.
В хрустящих бланках обитает колдовство,
желаний суетных обманчивая тяжесть.
О как пьянит их красок аромат
лежащей ровно на поверхности бумаги,
но краски пахнут, источая горький смрад
Гниющих трупов разлагающихся ради
Чужого счастья в мире призраков идей.

Так мало радости осталось у людей,
набив карманы хрустом проклятой бумаги,
глотать огонь и свой остывший тлен,
забыв о том, как по щеке струится влага.
Возводим грешные в цари богатства муть,
служа мамоне обрекая в муки душу,
бумажных призраков плодим, наводим жуть
грызя друг друга, отвоевываем сушу.
И мне так грустно созерцать повадки крыс
желаний низких набивания бумагой
все то, что гордо называем «наша жизнь»
и словно мантру повторяя слово «НАДО»,
мы так же страстно тянем руки к алтарю,
который доверху покрыт чужой капустой.
И грешный ум все мысли сводит к одному
Руби бабло, пока не стало пусто
И запах твой не стал сродни гнилью`.

Вот небо открылось, я вижу в мерцании звездном
Бескрайнюю вечность, огня бесконечную песню.
Я крылья расправлю, и нежно с великой любовью
Тебя обниму и взлечу за край сферы небесной.

В безмолвии ночи я нежности душу открою
И сердце своё я отдам, чтоб уже не исчезнуть.
В бескрайнем полете я жив буду только тобою
И если паду, то тобою смогу и воскреснуть

Мы в небо поднимемся новою звездной тропою,
Посмотрим друг другу в глаза и увидим в них нежность,
И счастливы будем любовью простой, но святою,
Нам будет казаться секундою целая вечность.

Так пусть мое сердце прикрытое твоею рукою
Согреет тебя и вернет вновь тебе безмятежность.

Темна ли ночь, когда закрыв глаза,
Иду по улице, не разбирая где я,
Не находя во тьме закрытых глаз себя,
Не видя ни чего, что не было бы тенью.

Глуха ли тьма, что тишиной крича,
бежит за мной, как лист бежит за ветром,
Наполнив ужасом забытых снов меня.

Вдыхаю ночь, чтоб боль моя ослепла,
Чтоб замолчали в сердце голоса
Зовущие меня вновь возвратиться в небо.

Так больно стонет в мире тишина,
Но есть во мне еще осколки света
Средь тьмы закрытых глаз, они найдут меня,
Чтоб воскресить все то, что обратилось в пепел.

Тиха холодной сказкой ночь,
и в небе полная Луна,
свисая гонит мысли прочь
от недосмотренного сна.

В нём снились горные гряды
в кудрявых шапках облаков,
где в облаках летели мы
туда, где жизнь дает любовь.

Где в небе светом мир любя,
над раем южных островов
восходит полная Луна
под песнь волшебную волхвов.

И там, в бездонных небесах
в сиянье миллиарда звезд
потоком льётся вниз на нас
блаженством истинны — ЛЮБОВЬ.

Но так тиха сегодня ночь,
что тишина в ушах звеня,
мой дивный сон прогнала прочь
в мир недостойный бытия

Луна глядит в квадрат окна,
укрывшись дымкой облаков,
звенит все так же тишина,
в груди горит огнём ЛЮБОВЬ.

Как жжет она, взрывая грудь
клокочет, бьется о ребро,
сегодня больше не уснуть —
Луна глядит в мое окно.

Довольно мазать сопли на кулак,
жалеть себя достойно ли занятие,
жизнь коротка, и если просто так
песком ссыпается в холодные объятия,
то верно братец, ты большой дурак!

Ты тратишь время на такой пустяк
как мучить память в не свершённом счастье
и льешь огонь на обгоревший шлак
своей души, что пережив ненастье,
трепещет болью, уходя во мрак.

Очнись мой друг, нам не вернуть ни как
мгновенья нашей пережитой жизни,
чтоб изменить все то, что изменить бы рад,
ведь в прошлое вернуться мы не в силе
и не зачем теперь мозолить в прошлом взгляд.

Давай поднимем наш победный флаг,
с которым мы прошли сквозь мрак и бури
и одолели с боем тысячи преград,
давай не будем снова брови хмурить,
в ком нет уныния, в том бессилен ад!

Морозное марево вечером в город спустилось,
Белесый, холодный туман до костей пробирал,
По улице шёл я сквозь ночь и мне кажется, снилась
Дорога, идущая к речке, где мёрзлый причал.
Луна высоко узким лезвием в небо вонзилась,
От света прожектора звёзды померкли, и стал
Мой город без звезд одинок, и тоской обессилен
Средь света от ламп я как он одинокий стоял.
Но солнце взошло, новый день, все печали отринув,
Я вышел на улицу, воздух морозом трещал,
Искрился на солнце и так беспредельно красивы
Берёзы в сверкающих платьях из снежных кристалл.
Как мне хорошо, в этом празднике радостей зимних,
Ведь я стал так счастлив, каким до сих пор не бывал.

Свинцом дождей как одеялом застлан мир
И вот печаль опять сливается в слова.
Я в пустоте немой тоски себя забыл,
Дождём с небес летит к земле моя душа.

Под серым светом недостойно быть живым,
Безумно хочется закрыть от слёз глаза,
В душе так холодно, все кажется пустым,
Когда за тучами укрыты небеса.

И мне осталось созерцать небесный дым
И наблюдать полёты капелек дождя,
Быть может завтра я проснусь совсем другим,
Быть может завтра, а быть может никогда.

Я от дождя печалью свет в душе закрыл
И уберёг у сердца капельку огня…
Возьми ее, согрейся ты, ведь сер так мир,
Когда не рядом ты, когда не рядом я.

Земля укрытая опавшими листами
Под небом скрытым за свинцом осенних туч.
Дождь умывает нас холодными слезами,
И если на сердце лежит тяжелый камень,
То в эту пору он тоской сжимает грудь.

И за окном в порывах резких бродит ветер,
И звук дождя все не дает ни как уснуть.
Укрывшись в ночь и позабыв про всё на свете,
Уходят прочь воспоминания о лете,
И вместо крови сердце гонит в жилах ртуть.

Меняя грусть на мокрый снег на грязных листьях,
Тоской опавшей преградив улыбке путь,
Печальной дамой осень бродит в моих мыслях,
Я очарован ей, не видя в этом смысла.
Хочу забыть её, чтоб вновь душой вздохнуть.

Но вот представ пред мной, она сулит мне грусть.

Счастье осколками резало, ранило душу,
Счастье пытало любовью, и мучило вновь.
Вынесло сердце из плоти на лютую стужу,
Видимо счастье такое мне в пору пришлось.

Были безумно отчетливо взвешены фразы,
Были порывы объятий из сумрака снов.
Счастье мое и несчастье одним стали сразу
Выдохом боли из раны от множества слов.

Счастье мое ждало подвигов, дел и свершений
И доказательств того, что во мне есть любовь.
Счастье мое жило жизнью из разных сомнений,
Только сомненья ее я не смог превозмочь.

Нужно ли было втыкать в это сердце иголки,
Смело в горнило бросать, чтоб кипеть стала кровь.
Хрупкое счастье, но тверды у счастья осколки
Вырезав душу, нарежут лохмотьями плоть.

Крепко сжимал тишину в опустевшей ладони,
Мерил шагами пространство бетонных углов,
Думал о прошлом, о хрупкости счастья и боли,
Думал о том, как жестока бывает любовь.