Дай бодрость духа тем прохожим,
Кто бродит летом и зимой,
Как бомж, в одежде непригожей,
Забытый богом и судьбой.

Кто с грустью смотрит на ограду
Роскошных дач, особняков,
На недоступную отраду
И, опасаясь тумаков.

Кто обошелся так не мило
С людьми, имевших прежде вид,
Вполне достойный, где в них жило
Земное счастье, может быть?

Дай, Господи, живые крылья
Душе, презренною толпой,
Чтобы спасали от насилья
Ее от подлости людской.

Зачем она с такой любовью
Жизнь, как святыню берегла,
А власть чиновному сословью
Ту жизнь на муки отдала.

Господь! Пошли своим несчастным,
Число которых и не счесть,
Надежду малую на счастье,
Верни достоинство и честь.

Есть в красоте осенних вечеров
Чудесная и трепетная прелесть:
Земли, еще не сложенный покров
И желтых листьев под ногами шелест.

Сезон осенний – грустная пора.
Теряют крону клены и березы.
По ним стекают капельки дождя
Хрустальные, как утренние росы.

Срывает ветер редкие листы.
Прохлада дышит с каждою минутой
И чувствуются признаки зимы
Уже не теплой, но совсем не лютой.

Безмолвный лес туманом окружен.
Холодный ветер кружит над равниной.
Чуть слышен, где-то, колокольный звон
И крик прощальный стаи журавлиной.

Как восхищает солнечный закат,
Когда лучи за облаками скрылись.
Еще ключи потоками шумят
И отблески зари в них отразились.

И кажется пейзаж волшебным сном,
Где чередою яркие картины
Сменяются в движении живом,
Напоминая девичьи смотрины.

До поздней осени хранит свой лик
Живая, не уснувшая природа.
Пускай не видно чувств и нем язык,
Но в ней живет душа и есть свобода.

На небосводе только лунный свет
И тишина повсюду воцарилась.
В привычную одежду вечных лет
Осенняя природа облачилась.

Когда в потоке жизненных забот
Минувшее внезапно нас обнимет,
На душу грешную отрадное дохнет
И тяжкий груз накопленного снимет.

Бывает так осеннею порой,
В часы раздумий над своей судьбою,
Подует свежий ветер, пусть сырой,
Но сердце согревает, как весною.

Случаются и дни, когда в крови
Багряных окружающих узоров,
Встречает осень таинства любви
Со стороны мужских и женских взоров.

Не сожалеет осень о былом.
Не по душе ей призрачные годы.
Мы, к сожаленью, поздно сознаем,
Что мы частица малая природы.

Быть может воплощение мечты,
А может и ума воображенье,
Как отражение осенней красоты,
Возникнет в миг чудесное виденье.

Тогда и жизнь предстанет неземной.
Познает сердце вновь любви приливы.
Душа приобретет святой покой
И сохранит осенние мотивы.

Не пробуждай во мне воспоминаний
Из прошлых лет утраченной любви.
Не вызывай былых очарований.
Они не тронут струн моей души.

Зачем тревожить нашу жизнь в минувшем,
Когда огонь возвышенных страстей
Угас в разбитом сердце и уснувшем
От тех печальных, но счастливых дней.

Любовь ушла, как будто сновиденье.
И от нее осталась только грусть.
Но по ночам является виденье
И в поздний час я за тебя молюсь.

Пусть говорят: напрасно жить мечтою.
Я верю: снизойдет мне благодать.
А миг любви, подаренный судьбою,
Не даст сердечным силам задремать.

Известно, Пушкин жил в Одессе
И об Онегине писал:
Где путешествовал повеса,
В каком он обществе блистал.

На юге солнечной Пальмиры
Бывали многие кумиры.
Но, Пушкина заслуга в том,
Что он талантливым пером
Одесский колорит прославил.
Его ценил и часто ставил
Гораздо выше черт плохих:
Пыль, грязь, безводье и других.

Поэт взирал на новизну:
Рост парусов, их белизну;
Устройство первых мостовых;
Дух европейский, во- вторых.
Он слышал говор разных наций.
В восторге был от местных граций,
Блиставших в ложах красотой,
Вблизи мужей с их дремотой.

Когда он город покидал,
То стихотворные флюиды,
Они для разума открыты,
Одесским музам передал.
И вдохновленные кумиром,
Что жил в Одессе человек,
Решили граждане всем миром
Воздвигнуть памятник навек.

С тех пор прошло немало лет.
В одежде бронзовой поэт
У моря Черного стоит.
Оно по-прежнему шумит.

Старинный городок, где в горсаду,
На танцплощадке музыка играет.
Там, среди пар, танцующих в кругу,
Ловлю я миг, который увлекает.

От жарких чувств кружится голова,
Под взглядами красавицы прелестной.
И ей шепчу безумные слова
В гармонии с мелодией чудесной.

Ты мне надеждой сердце оживи.
Зажги огонь в моей груди мятежной
Божественною музыкой любви,
Как поцелуй томительный и нежный.

Идут года. Но встречу не забыть.
Ведь молодость не хочет быть в забвенье.
Порою я пытаюсь воскресить
Из прошлого волшебное мгновенье.

Ах, это танго юности моей.
Мелодия былых воспоминаний.
Ушедших навсегда счастливых дней,
Восторженных и чувственных свиданий.

И это танго по ночам звучит
В моей душе торжественным аккордом,
Чьи звуки она бережно хранит,
Как память о далеком сердце гордом.

Надеюсь, басня пояснит,
Где истина была сокрыта.
Кто вместе с автором стоит
У пенсионного корыта.

Молва прошла среди зверей
О том, что ждет их долголетье.
Тогда минут поскорей,
Еще при жизни лихолетье.
Вопрос серьезный. И народ,
Решила местная элита,
Не всех собрать на общий сход,
А шоу провести открыто.
Проект закона вызвал спор:
Что будет, коль продлятся годы;
И как прожить до этих пор,
Когда вокруг одни невзгоды.
Медведь бурчал: «Мне все равно.
Я пребываю в зимней спячке.
А летом пользуюсь давно
Пчелиным медом первой качки».
Всесильный Лев, гроза лесов,
Заметно в горе был великом.
Что вряд ли устрашит врагов
По старости негромким рыком.
«Кто нас по возрасту наймет,
Людей, к работам неспособных,-
Заметил Волк,- и кто найдет
Места к труду для безработных?»
Тут в диспут, маленький Сурок
Вступил, с примером о пернатых,
Признав, что рост их не высок,
Зато живучестью богатых.
Лиса сказала: «Попугай –
Основой пенсии послужит.
И для зверей наступит рай,
Где каждый счастлив и не тужит».
Печально, что простых зверей
При обсуждении забыли.
Ведь пенсия для них нужней.
О чем их так и не спросили.

«Мне нравится, что вы больны не мной…».
Как хорошо, что болен я не вами.
Что мы вдвоем тяжелый шар земной
Напрасно держим четырьмя руками.

И это вид, со стороны, смешной,
Не выразить печальными словами.
Лишь краска на лице идет волной.
Ее прикрыть не можем рукавами.

Мне нравится еще, когда при мне,
Готовы помощь призывать любую.
Мечтаете, чтоб в адовом огне,
Сгореть за то, что я вас не целую.

Еще боюсь, что ваши руки не
Удержат долго тяжести земные.
И что Создатель знает не вполне,
Что мы стоим, как статуи живые.

Благодарю всем сердцем, не рукой.
Она в союзе пребывает с вами
И ждет, когда отпустите домой,
Зачем стоять и спорить с небесами.

Спасибо вам за ночи под Луной,
За звезды яркие над головами.
Я верю, что отпустим шар земной,
Поскольку мы давно устали с вами.

Порою муза посещала
Меня в полночной тишине
И строфы чудные шептала
Вполне приятные душе.

Под властью новых вдохновений
К бумаге просится перо,
Запечатлеть чреду мгновений,
А с ними чувства заодно.

Пусть мимолетное виденье
Рождает страстную любовь
И волшебство, и вдохновенье
Для чудодейственных стихов.

Но стройный ряд стихотворений
К себе не часто привлекал.
Бывало, что в пору волнений,
В нем голос правды умолкал.

Его желанного возврата
Жду с нетерпением опять.
Не может вечной быть утрата.
И лира вновь начнет звучать.

Где жизнь с поэзией одно,
Где лира славит все земное,
Читатель скажет, что дано
Поэту творчество святое.

И все, что я в душе копил,
Как кладезь лирики поэтов,
В стихах идеи оживил
И сохранил их стиль при этом.

И дар поэтов несравненный,
А с ним заветные мечты,
Кладу их на алтарь священный:
Во имя музы и любви.

На войне, как на войне
Жизнь со смертью рядом дышат.
Те, кто жив, родной семье
Перед боем письма пишут.

В них рассказы о боях
В обороне многодневной.
О бесчисленных врагах
И о жизни повседневной.

«Ярой ненависти в дар
Каждый все отдать поклялся,
Чтоб могучий наш удар
Вражьим крахом отозвался.

Нам под силу отстоять.
И живет в сердцах надежда:
Не придется город сдать.
Защитим, как было прежде.

Пусть, где чуждая нога
Не одну версту топтала,
Не останется следа
От коричневого ада.

Был приказ и мы ушли
Из Одессы в крымский город
Севастопольской земли.
Он историей нам дорог.

Все, что отдали врагу:
За поля и за высоты,
На враждебном берегу.
Мы сполна предъявим счеты.

В день апрельский и святой
Я душой земли коснулся,
Вновь, в одесский дом родной,
Здравствуй, мама, я вернулся!»