Жизнь, данная однажды как подарок,
Для них суровой обернулась карой.
Духовным и телесным испытаньем,
Недугом тяжким, страшным наказаньем.

Они ведь каждый день, как на войне,
Скрипя зубами, расправляют плечи
В сраженьях храбрых с собственным увечьем,
А ночью громко стонут в тишине.

Движения, простые как дыханье,
Приносят им безмерные страданья.
Пригвождены, прикованы, распяты…
За что им эта страшная расплата?

Сын Божий! Сможешь ли ответить
За что живут в мученьях твои дети?
За что им до последнего их вздоха
Маячит впереди твоя Голгофа?

Стремясь не показать страданий вида,
Несут свой крест по жизни инвалиды,
В мир суеты глядя пытливым взором,
Лишь изредко с обидой и укором.

Их муки от сторонних глаз сокрыты,
Но души – для прекрасного открыты.
Хотя порой, не говорят… не слышат,
Таланты посланы им небом свыше.

Картины пишут и стихи слагают.
Чудесных песен тексты сочиняют,
Не обвиняя мир, не проклиная.
Пред ними я колени преклоняю.

Странники неба, вечно гонимые!
Белые, нежные, ватно-пушистые…
Ветер несёт вас с бешенной силою,
Где вам бороться с потоком неистовым!

Тщетно стараясь хранить очертания,
Вы расплываетесь, медленно тая.
В бездну летите, вихрем влекомые,
Чистые, светлые, невесомые…

Всем нам знакомы судьбы завихрения,
Смерчи насилия, ветры гонения.
Рок отдаляет нас от желаний.
Рвётся людская душа от страданий.

Трудно барахтаться против течения,
Не поддаваться соблазнам, влечениям,
Не потерять очертания цели,
Плыть к ней упорно, минуя все мели.
К солнцу успеха пробиться пытаемся.
В жизни грешим, ошибаемся, каемся.
Молнией славы порой ослеплённые,
Смертные, грешные, самовлюблённые…

Неяркий свет струится с небосвода.
Не шелохнётся у пруда камыш.
В дремотной неге замерла природа.
Осенняя, задумчивая тишь…

Иду, ступая по траве промокшей,
По тропке в мелких лужицах дождя.
Душа спокойна… не болит, не ропщет,
В Природы Храм доверчиво войдя.

Вечерней зорьки огненные дали
Зажгли небес волшебные цвета.
Ушли внезапно все мои печали,
Исчезла дум тревожных маята.

И, показалось, будто в мире этом
Нет места для страданий, горя, мук.
Они в глубинах неба скрылись где-то,
И унесли с собою боль разлук.

Привиделось… иль примечталось просто:
В вечерней, быстро наступившей тьме,
С какого-то небесного утёса,
Звезда любви скатилась в руки мне.

Как много я хочу сказать, родная,
В твой адрес тёплых, задушевных слов!
Журчит в душе моей, не иссякая,
Живой родник — дочерняя любовь.

Когда тоска нахлынет, дорогая,
Подступит к сердцу твоему хандра,
Ты строчки эти не спеша читая,
Поймёшь из них, как ты мне дорога.

Я помню, как мотались мы по свету.
Летел наш поезд в утренней заре
В те гарнизоны, где комфорта нету,
Где все удобства — рядом, во дворе.

Где мы, детишки, тяжело болели.
Простуживались, кашляли, сопели,
Где длилась ночь полярная полгода,
Кружились вьюги, выли непогоды.

Ты нам тепло душевное дарила,
Внушала память близких свято чтить.
И терпеливо нас, детей, учила
Семейные традиции хранить.

Крутилась ты по дому, напевая,
Заботливая, нежная, живая,
И успевала сделать кучу дел:
Бельё постирано, обед давно поспел,

Пирог испечен сдобный, медовой,
Какие запахи на кухне, боже мой!
Всё на своих местах. Порядок в доме.
Гляжу, под вечер, ты уже в истоме,

Присядешь у экрана на часок,
И смотришь свой любимый «Огонёк».
Иль на диване, рядышком с отцом,
Читаете тихонечко вдвоём.

Да, мама, на тебе держался дом.
Нам, детям, так уютно было в нём!
Тебе бывало тяжело подчас.
Но твой очас любви горел, не гас.

Как много я хочу сказать, родная,
Тебе признательных, душевных слов.
И никогда до дна не исчерпаю
Свою к тебе, голубушка, любовь.

Муха села на варенье:
Вот и всё стихотворенье.
Мне, признаться, как поэту,
Неприятна муха эта.

Муха для меня обуза.
Хоть летает, но не Муза.
Кто ей дал права такие
Нос совать в стихи чужие?

Утопила вдохновенье
В сладком омуте варенья.
Растоптала стих ногами,
Мысль не дав развить словами.

Хоть сестра таланта краткость,
Муха мне совсем не в радость,
Заключив всего в две строчки
Плод моей бессонной ночки.

Как же мне решить дилему:
Растекаться ли по древу
Слогом, склонным плавно литься,
Или к краткости стремиться,
Разложив сознанья призмой
Мысль на АФОРИЗМЫ?

Прощальный осени пордарок:
Пылающий огонь листвы.
Как он красив, лучист и ярок
На фоне неба синевы!

Нам в руки золото упало
С дрожащих на ветру ветвей.
Насытим взор свой до отвала
Сверканьем лиственных огней!

Октябрь, торжественно одетый,
Ноябрь встречает у ворот.
Янтарные охапки света
Рукою щедрой раздаёт.

Ведь скоро, словно в старой сказке,
Погаснет осени костёр.
Зима примчится на салазках,
Одев в снега земной простор.

И кроны в трепетном сияньи,
Отдав салют последний свой,
Тогда нам скажут: «До свиданья!
До встречи с новою листвой!»

На излёте волшебного звонкого мая,
Той порой, когда белые ночи царят,
Погруженный в дремоту лежал Ленинград
И мосты над Невою о чём-то мечтали.

Светлый Ангел летел над реки серебром,
Покружил над домами, немного снижаясь,
К колыбельке с младенцем едва прикасаясь,
Обронил из крыла золотое перо.

Годы шли… раскрывалась вся щедрость подарка,
Словно ангел девчушка была хороша,
И над миром как Солнце, сердца согревая,
Всем сияла её золотая Душа.

бегущей строкой — усталость.
бегущей строкой — унынье.
сводка — душевная слабость
с осадками слёзообильными.

а раньше себе казалась
сильной, даже двужильной.
как-будто внутри сломалась
деталь с заводной пружиной.

а раньше — если и в слёзы,
то как шампанское — брызгами.
теперь же малыми дозами
сопливой дряни замызгана.

а раньше — и осень в радость
с её багряными скверами.
строкой бегущей — усталость.
старею душой, наверное.

Кружилась осень золотая
В мятежном вальсе октября.
И ветер, грустно напевая,
Срывал листки календаря.

Листвы янтарное свеченье
Ещё блуждало средь аллей,
Но ощутимый запах тленья
Распространялся всё сильней.

И с каждым днём редели кроны
Кудрявых некогда берёз.
«Лысели» ясени и клёны,
Роняя с веток слёзы рос.

Кружилась осень золотая
На танцплощадке октября.
И перелётных птичек стаю
Встречала хладная заря.

Когда ваш дух надломится в страданьях,
Судьба пошлёт всю тяжесть испытаний,
С трагедией ворвётся в жизнь Шекспир,
Начнёт крушиться вам привычный мир,
Захочется белугой зареветь,
Не уставайте, милые, жалеть!

Припев:
Нет, не себя… а тех, кто с вами рядом,
Кого вы можете согреть хотя бы взглядом,
Своей души отдать им часть тепла,
И испарится без следа беда.

Когда покажется вам белый свет не мил,
И ни на что хватать не будет сил,
Душа очутится сама с собой в раздоре,
И грузом неподъёмным ляжет горе,
Когда как волк захочется завыть,
Не уставайте, милые, любить!

Припев:
Нет, не себя… а тех, кто с вами рядом,
Кого вы можете согреть хотя бы взглядом,
Своей души отдать им часть тепла,
И свет любви вернётся к вам сполна.

Когда обиды сердце вам источат,
Людская зависть беды напророчит,
Устанет вдруг пылать костёр любви,
В кошмар тоскливый обратятся дни,
Захочется весь мир к чертям послать,
Не уставайте, милые, прощать!
Припев:
Нет, не себя… а тех, кто с вами рядом,
Кто о прощении тотчас поймёт по взгляду.
Очистите прощеньем путь любви,
И жарко вспыхнут вновь её огни.