Вы слышите раскаты канонады
Среди рассветной летней тишины?
В людскую память грохотаньем ада
Врывается мелодия войны.

Она звенит ударами набата,
Подхваченными криком: «К бою, взвод!»
Натужно стонет раненным солдатом,
Скривившего в гримасе боли рот.

Свистит полётом пули леденящим.
Визжит фальцетом падающих бомб.
Сирены воем пробуждает спящих.
Шуршит в камнях одесских катакомб.

Гудит в огнём объятом самолёте,
Ушедшем в невозвратное пике.
И похоронкой плачет на листке
По юному бойцу девятой роты.

Залечены боёв прошедших раны.
Дни мирными заботамы полны.
Вторгаясь в сновиденья ветеранов,
Опять звучит трагедия войны.

Посвящается четвероногому члену
семьи близких родственников

Упитанный, породистый котяра.
Осанка лорда, длинный хвост трубой.
Янтарных глаз сияющие фары
И шерстка цвета ели голубой.

Родился в Польше. По судьбы капризу,
На Украину получил въездную визу.
Сменил Отечество, да и хозяев вскоре.
Обрёл свой кров в Жемчужине у моря.

Оставив след в степях Причерноморья,
Как Пушкинский герой у Лукоморья,
Котяра лапы навострил, как лыжи,
И очутился временно в Париже.

На Елисейских погулял полях,
Пройдясь там в своих модных сапогах.
Мурлыкал встречным кошечкам: «Bonjour!»
И заводил недолгие L’amour.

Там хорошо, там Эйфелева башня.
Но у кота сорвало снова башню,
И он летит, хвостище распустив,
На юг, к родне… короче в Тель-Авив.

Обеспокоен очень был делами в Газе.
С Натанияху вёл беседы и с Абазом.
Был шустр и лапу в Кнессете имел,
Но… в Штаты от жарищи улетел.

Живёт теперь на берегах Гудзона
С рабочей визой, строго по закону.
Весёлый, любознательный и прыткий,
Нам фотки шлёт с чеширскою улыбкой.

Облака в свете звёзд продолжают свой путь.
Полнолунным сияньем залито окошко.
Ночь бесшумно крадётся на лапах, как кошка.
Только трудно бессоницу ей обмануть.

В голове – чехарда каждодневных сюжетов.
Скачут всадницы-мысли, пришпорив покой.
Время, рифмой стуча, убегает строкой.
Шлёт флюиды Луна, вдохновляя поэтов.

Ветер тихо выводит мелодию ночи.
Чуть печальна она, но нежна и светла.
Что же мне эта ночь до утра напророчит?
Может, просто утешит рожденьем стиха…

Шагая по задумчивой земле,
Взирающей на нас милльярдом глаз,
Прислушайся — отчётливо вполне
Доносится её призывный глас.

В звенящем страстном рокоте воды
Текущих вниз по склонам горных рек,
Звучит мольба: «Спаси и сохрани,
Не дай иссякнуть нам, о человек!»

Пронзительно-тревожным криком птиц,
Синь неба рассекающих крылом,
Зовёт земля не преступить границ,
Не истребить, не разорить наш дом.

Дыханьем ветра пронесясь в лесу,
Деревьев кроны нежно теребя,
«Убереги и сохрани красу»,
Нам тихо шепчет матушка земля.

Весенней песней шелковистых трав,
Напевом летних луговых цветов,
Взывает к нам земля без лишних слов:
«На эту жизнь оберегай права!».

Летит, светясь, наш шарик голубой
Средь звёзд холодных равнодушных глаз.
Так хочется, чтобы во тьме ночной
Зажженный светоч жизни не угас!

Шагая по задумчивой земле,
Взирающей на нас милльярдом глаз,
Прислушайся, отчётливо вполне
Хранить сей мир звучит её наказ.

Ночь отступает,
светлеет небо,
ложатся тени у ног прохожих.
Сон тихо тает…
он был иль не был — твой образ,
голос — такой похожий?
Ведь мне казалось,
забыто прочно,
мостов сожжённых развеян пепел.
Но постучалась
к исходу ночи
любовь, блуждавшая до рассвета.
Галопом сердце,
душа в смятенье,
несутся мысли опять в былое.
Открылась дверца,
ушло забвенье,
вновь возвратилось пережитое.
Как будто вёсны
мне улыбнулись
из невозвратно счастливых далей.
И снова грёзы
в душе проснулись…
те, о которых вдвоём мечтали…
Минуты мчатся,
пришпорив время…
рысак-будильник гремит подковами.
Не возвратятся
весны мгновенья,
но сны о счастье нахлынут снова…

Зачем не яд налит в моём бокале?
Шампанское, мне кажется, горчит.
Вы дали мне любви аванс вначале.
И что теперь? Отвергнут, позабыт,
Отправлен в ссылку, осуждён к забвенью.
О как жесток ко мне суровый рок!
Я счастья испытал лишь на мгновенье,
Любви испил всего один глоток.
Вы мной играли, словно кошка мышкой.
Вам был забавен мой влюблённый пыл.
Негодница! Ведь у меня одышка,
На встречах с вами я, видать, простыл.
Вот он идёт, удачливый соперник….
Как я ему завидую сейчас!
Неправ был всё же старина Коперник,
Земля кружится… подле ваших глаз.
Вы моё солнце…божество…… царица!
Ласкал бы вас, любил….всегда-всегда.
Пойти и в речке, что ли, утопиться?
Но осень уж…… и холодна вода.
С соперником сразиться на дуэли?
Мысль хороша…….но есть один нюанс,
Из всех видов оружия, на деле,
Освоен мной… картёжный преферанс.
Вы бесподобно молоды, прекрасны,
Но…… скоро ваша молодость пройдёт.
Зачем же мне, сгубив себя напрасно
В могилу лечь?….Ведь я не идиот.
Прощайте же, прелестница! Не знаю
Увидимся ли с вами мы опять.
Вам хорошеть, цвести, как розе в мае,
Мне, словно дубу, дряхнуть… усыхать.
Смогу ль без вас прожить? Почти не верю…
Рыдания мою стесняют грудь.
А, впрочем, что я? Примирюсь с потерей.
Да… проживу, уж видно, как-нибудь…

Тополиный пух,
Лёгок, бел и сух,
Стелется июньскою позёмкой.
Словно нас зима
В гости позвала,
О себе напоминая тонко.

Ах, зима, постой!
В стужу за собой
Не мани нас бутафорским снегом.
Нам июнь милей
Песенкой дождей,
Басом грома, рыкающим с неба.

Летние дожди
Радугу зажгли,
В воздухе разлив парфюм озона.
Небо, как магнит,
Душу ввысь манит,
И она парит в нём невесомо.

Пар идёт от луж.
С веток хлещет душ.
Затихая, гром вдали грохочет.
Лик явив в анфас,
Солнце щурит глаз
И, лукаво подмигнув, хохочет.

Выдохнем те беды и невзгоды,
Что копились в нас все эти годы.
Страхи, огорчения, несчастья
Облачком дыхания- в ненастье.

Грудь наполним Верой и Надеждой,
Если повезёт, добавим между
Между вдохов двух, ещё Любовь.
Пусть она в сердца вольётся вновь.

Все сомненья, что терзали прежде,
Сдует ветер дуновеньем нежным,
Унесёт в заоблачные дали
Неудачи наши и печали.

Дождь целебный струйкою стекая,
Все обиды горькие смывает,
А густые белые туманы
Скроют ложь и поглотят обманы.

Пеньем птиц наполним наши уши.
Птичьи трели, проникая в души,
Исцелят их звонким щебетаньем,
В них мечты пробудят и желанья.

Вытащим сердечные занозы,
Обнимая ели и берёзы.
Прижимаясь к их шершавой коже,
Им поверим всё, что нас тревожит.

Дождь. Пауза. Солнца вдруг брызнувший луч.
Синь неба прогалины в зарослях туч.
Звон тысяч бубенчиков. Капель каскад.
В луж зеркальца смотрит взъерошенный сад.

Рык грома. Сгрудившись, сомкнули ряды
Туч полчища хмурой небесной орды.
Струй, туго натянутых, стрелы летят.
Залп — лупит по саду отборнейший град.

Пульс молнии. Небо расколото. Треск.
Сад вымок и высечен. Темень да блеск.
Стон. Ветра фальцет. Перекличка басов.
Труб джазовый наигрыш песней без слов.

Свет, снова заполнивший сцену небес.
Лик солнца — антракт в многоактности пьес.
Тишь. Сад подсыхающий. Шёпот листвы.
Мост радуги — аркой в проём синевы…

Прижаться бы доверчиво и плотно
К опоре — знанью цели бытия.
Уверовать в неё бесповоротно,
Почувствовать, что было всё не зря.

Не зря усердий бешеных затраты
В попытках ухватить свою мечту.
Не зря любимых горькие утраты,
Вселяющие в сердце пустоту.

Не зря уступки или даже жертвы
Во благо нашим близким и родным.
Не зря струной натянутые нервы,
Дурманящий ночных бессониц дым.

Не зря сомненьем вздорным испытанье
И разочарований горький плод.
Не зря с иллюзиями — расставанье
И вновь к Надежде прерванный полёт.

Да, только б знать, что был он не напрасен,
Души мятежной тяжкий путь земной.
Извилист, импульсивен и… прекрасен
Своей неповторимою судьбой.