Раскачав сильнее лодку
В жажде острых ощущений,
Опрокинувшимся днищем
Получаем по башке.
Мудро всё-же изреченье:
«От добра добра не ищут».
Если ветром сносит крышу,
Не укрыться в затишке.

Больно крутят завихренья
Грянувшей сердечной бури,
Будь вы даже Буревестник
С гордо реющим крылом.
По вине стрелы амурной,
Жизнь по шву возьмёт и треснет.
Станет жить вам вместе тесно
Под семейным потолком.

Коль прельстившись ненароком
Пролетевшей Синей Птицей,
Заменить свою Синицу
Захотите Журавлём,
Можно будет убедиться,
Счастье – хрупкая вещица,
На кусочки разлетится,
Вновь не склеить целиком.

Ты волшебно — чарующе — сказочно — дивно — красива,
Вдохновляешь меня на стихи, зовешь сердце в полет,
Ты прекрасная фея..., светлячок в моём сумрачном мире,
Что в душе моей нежно с любовью и страстью живёт.

Ты умна, восхитительно — тонка, изящна, игрива,
Только рядом с тобой так прекрасны и сладостны сны,
Обнимая тебя, в моем сердце клокочет счастливо
Моя алая кровь, что горит и кипит от любви.

Ты небесно — воздушными кудрями облачно — мила,
На устах твоих сладкий пьянящий желанием мёд,
Ты волшебно — чарующе — сказочно — дивно — красива,
И я плавлюсь в любви как в огне жарком плавиться лёд.

На божественной странице
Пишет небо вновь поэму,
Снова мне во сне приснится
Луч звезды из Вифлеема.
Скажешь будто, что подарит
Миллионы душ спасённых
На Земле, и больше станет
Как под небом тем, рождённых
В любви нежной бесконечно,
Чтобы жить в душе со светом.
Пусть прочтя поэму-вечность
Вновь воскреснет вся планета.
2012

Облачившись в белые одежды,
как суровая холодная зима,
за окном покрытым пухом снежным
ты стоишь, тоску в душе храня.

Бережешь ее, прикрыв ладонью
согреваешь, думаешь о нём,
но холодной отражаясь болью
белый пух кружиться за окном

И так странно пребывая между
двух миров, где так сильны слова
о любви возвышенной и нежной
ты грустишь став холоднее льда.

О судьбе с душой уже не споря
и в страданьях больше не виня
тех о ком страдать совсем не стоит,
кто ушел за двери навсегда.

Облачившись в белые одежды,
сбросив с плеч печали тяжкий груз,
стала ты как королева снежной
и воздушной словно снежный пух.

Ночь пролила на мир свои чернила,
Сосуды с мглою расплескав до дна.
Лишь призрачно сквозь облака светила
Холодная, надменная луна.

Забывшись дрёмой, зыбкой и тревожной,
Озябший город вздрагивал во сне.
О солнце, как о чём-то невозможном,
Мечтал дрожа… и грезил о тепле.

Продрогший ветер, колотясь в ознобе,
Пристанище себе в ночи искал.
Стучась в окошки, облетал трущобы,
Безудержно и дико хохотал.

Дома, сгрудившись в тесных переулках,
Друг к другу жались в робкой немоте.
Лишь изредка шаги звучали гулко
И чья-то тень бродила в темноте.

Виденьями в ночи сверкали дали.
Струился голубой холодный свет…
… На свод небесный тихо и устало
Вползал студёный серенький рассвет.

Гляжу на цифры – слышу голоса,
Записанные памятью навечно.
Разлуки бремя падает на плечи,
Сквозняк колышет огонёчки свечек,
И кажутся глухими небеса.

И год, и два… и много лет спустя,
Не затихает в сердце боль потерей.
Душой своей я всё ещё не верю,
И, кажется, вот-вот открою двери:
А там, за ними – вновь стоят друзья.

И их уход – лишь полнолунный вздор.
Лишь страшный сон – нелепый и ужасный.
Проснусь – и утром будет всё прекрасно,
Вся моя скорбь и боль по ним — напрасна.
Друзья ведь живы… живы до сих пор…

Понравилась царевичу лягушка.
Шепнули, правда, молодцу на ушко,
Что у девицы интеллект убогий,
К тому же кривоваты ноги,
В годах большая разница видна.
Лягушка-то уж больно зелена!

Но, видно, разум царский помутился.
Царевич в земноводную влюбился.
На возраженья все ответил: «Вздор!»
И брачный заключил с ней договор.
Хоть и была невеста молода,
Да выгода ей в том была видна.

Пол царства-государства, вроде,
Она бы получила при разводе.
Неделю свадьба пела и плясала.
Лягушкина родня поприезжала.
Скакали рьяно, до седьмого пота.
С трудом гостей вернули в их болото.

Вот отыграли свадьбу, слава богу.
Молодожёны на широку ногу
Зажили… муж жену боготворит,
Ещё чуть-чуть — в царевну превратит.
С ней на Мальдивах вместе отдыхает.
Наряды милой пачками скупает.

Проходит день за днём, мелькают ночи…
Но с превращеньем как-то всё не очень.
Лягушка к мужу нежность не питает,
На дискотеках где-то пропадает.
Потом из дома стала исчезать,
Супругу потихоньку изменять.

В конце-концов, дала ему отвод
И подала бумаги на развод.
Судьбу свою с крутым качком связала
И за бугор с ним вместе ускакала,
Из сейфа муженька наличность прихватив,
Его до нитки обобрав и разорив.

Пол-царства в свою пользу отсудила
И за границей бизнес свой открыла.
Вот так, как говорят, в натуре
Содрала с мужа бывшего три шкуры.

Мораль гласит: коль холодна лягушек кровь,
Не сможет брачный договор спасти любовь!

В неоглядных снегах утонула земля,
От метелей шальных с каждым днём хорошея.
Ты снежком мне грозишь, звонким смехом дразня
На декабрьского парка озябшей аллее.

Припев:
Ты снежком мне грозишь, звонким смехом дразня
На декабрьского парка озябшей аллее.

От твоих нежных глаз уклониться нельзя.
Перед ними душа моя — вся нараспашку.
И летит вслед за нами позёмка, звеня,
Когда с горки несёмся с тобой на салазках.

Припев:
И летит вслед за нами позёмка, звеня,
Когда с горки несёмся с тобой на салазках.

Раз… и кубарем в снег, и хохочем до слёз.
А потом поцелуй, обжигающе-пряный.
И не властен над нами трескучий мороз,
И сугробы, как знойные травы саванны.

Припев:
И не властен над нами трескучий мороз,
И сугробы, как знойные травы саванны.

От твоих страстных губ веет жаром огня.
Мы растопим снега, распрощавшись с зимою.
Утопая в любви закружИтся земля,
К огневым небесам вознося нас с тобою.

Припев:
Утопая в любви закружится земля,
К огневым небесам унося нас с тобою.

А может быть, любовь не казнена?
Помилована, словно Достоевский.
Надежда возвратиться ей дана,
И засиять, как прежде, чудным блеском.

И тот, кто ей построил эшафот,
Наслушавшись завистливого вздора,
В последние мгновения поймёт
Жестокость и нелепость приговора.

Разрушит наспех сделанный помост
Из сплетен мерзких, ревности напрасной.
И очи милой осушив от слёз,
Обнимет нежно, поцелует страстно.

Любовь очнётся, вздрогнет, оживёт,
В своё спасенье до конца не веря.
Расправив плечи, радостно вздохнёт:
Ей снова к счастью приоткроют двери.

Простите, доктор, я Вас слышу плохо.
Что Вы спросили? Чувствую ли боль?
Да, острую — от ужасов эпохи,
Опутавших и поперёк и вдоль

Несущийся во мгле без остановок,
Наш бедный шарик, хрупкий и не вечный.
Весь в рваных ранах от боеголовок,
От бомб в глубоких шрамах и увечьях.

Вы, доктор, в лёгких различили хрипы?
Вздохнуть поглубже, задержать дыханье?
Я думаю, скорее, это всхлипы –
Симптомы приглушённого рыданья.

Причины слёз? Порой и я не знаю.
Они, представьте, льются как-то сами.
Лишь только новостной канал включаю,
И вновь кошмары вижу пред глазами.

Какой Вы мне поставите диагноз?
Ранимость, возбудимость, истеричность?
Я чувствую, не всё со мною ладно.
Как видно, доктор, странная я личность.