Яков Есепкин

Портреты юдиц с ангелами смерти

Девятый фрагмент

Бутоньерки чермные сотлим,
Аще юдицы пир затевают,
Их еще мы, Господь, веселим,
Небовольно ж оне пировают.

Марфы хлебы ль серебром ведут,
Ночь Вифании, тьма Галилеи
Нас однех истомительно ждут,
О шелках навивая лилеи.

Речь хотели – кому, ангела,
Ангелочки Твое отемнились
И молчат круг златого стола,
Где цари им веселые мнились.

Двадцать первый фрагмент

Пой, младая Ютурна, ключи
Волн серебряных в ночь изливая,
В мрак юдоли хрустальный, молчи
И немолвствуй, тоска пировая.

Божедревки пьяней – горицвет
Ядно тускл, упоенны мы снами,
Иль отослан за нами корвет,
Иль манкируют ангелы нами.

Станут чермными перси блядей
И на уснах белена совьется,
И тогда хор всемлечных ладей
О дворцовую мглу разобьется.

Тридцать четвертый фрагмент

Иль Аида зерцала виты
Нашей кровию, ликов туманность
Млечней шелка, а веи пусты,
Се урочество неб и обманность.

Ах, гневитесь, богини, и мы
В них чудесно сияли, блудницы
Нас любовью дарили взаймы,
Фурий мимо неслись колесницы.

Днесь еще со червленых перстов
Мгла течет и окариной лилий
Рдится цветность зияющих ртов
Иудиц у небесных могилий.

Сорок третий фрагмент

Вновь юдицам сугатным дарят
Озлаченые маски гиады,
Фей белых с тьмою нощной мирят,
Воск холодный лиют за оклады.

Будет ангелам небесей лгать,
Яды черпать киафами жадно
И царевен зефирных пугать,
Декламируя вирши нескладно.

Дочки Тийи, амфоры бия,
На решетниках плача столовых,
Узрят хладные их остия –
Превиенные в шелках меловых.

Пятидесятый фрагмент

Август лунною вязью тиснит
Полог хладный шагреневых кущей,
Томных дев лишь серебром пьянит
О Эйрене, их мглою влекущей.

У альтанок в исцветиях роз
Нас тиады восждут меловые,
Хмелем дышат плавильщицы лоз,
Кармелиты пеют юровые.

Суе, суе, мы внемлем давно
Падших ангелей, туне убитых,
И чрез усны сочится вино
Мимо амфор, цветками обвитых.

Яков Есепкин

Портреты юдиц на хорах и в подвалах

Второй фрагмент

Дышат розовой негой сады,
Хоры неб источают холодность,
Иль одесны гнилые плоды,
Налиющие мороком сводность.

К августовским столам поднесем
Емин хлад и златые куфоры,
Будем весело юдицам сем
Пировать, лити мглу на фарфоры.

И лекифы начнут огневеть,
И в подвальники Господь спустится –
Жечь тлеенную мертвую цветь,
Аще кровию тьма золотится.

Девятый фрагмент

Вишни Пила серебром тиснит,
За столами гудят фарисеи,
Ершалаим ли вновь именит,
Мы почтим балевания сеи.

Ах, одесно еще балевать,
Афинянок иль граций фиванских
Мглой чаруя, их перси свивать
Шелком неб меж аллей гефсиманских.

И юродные дщери найдут
В сны земные к иудицам вдовым,
И успенных царей оведут
Миррой темной и воском ледовым.

Девятнадцатый фрагмент

Белой глиною очи полны
Фей садовых и дев статуэток,
И были к нам царицы нежны,
Источаясь о злате виньеток.

Пей, Клио, золотой диамент,
Яко вусмерть хмельные монахи
И лиется всенощно абсент,
Им отмоем хотя апронахи.

Шелк гиады беленой ожгут,
Изопьют фарисеи тлеядность,
И юродицы вновь набегут
В кельи ночи – зерцать неоглядность.

Тридцать третий фрагмент

И опять мы во власти менад,
За Рембо налиют и Виньоном
Темный пунш и абсент, колоннад
Цветь яркую двоят совиньоном.

На централах больших площадей
Мрак портальников звезд холоднее,
Где и встретить фиванских блядей,
Их еще ль одалиски нежнее.

Щедры к нам дочки Тийи, оне
Яд лиют чрез окарину птичью,
И блистают в свинцовом огне
Меж тарелок с отравленной дичью.

Пятидесятый фрагмент

Яд в патерах, сиреневый яд,
Мы ль одесно пием, не хмелеем,
Бледны шелки у темных гияд,
Отдарил их незвездный Вифлеем.

Иль рыданья на хорах слышней,
Благолепые ангели, плачьте
Об утраченном царстве теней,
Оды к радости кровью иначьте.

И начинут зерцала пылать,
И сирению тени увьются,
И вскричим – гоям неб исполать,
Яко десно во мраморе бьются.

Яков Есепкин

Портреты юдиц на тризнах

Третий фрагмент

Морта белые хлебы чинит
Ядом неб, переспелые вишни
Бьет серебром, и кто именит,
Яко нощь, яко столпники лишни.

Мало ль Идам кутьи и просфир,
Хал эйлатских, совитых каймою,
Услаждайся, летучий Зефир,
Слави их под мраморною тьмою

И юродные дщери не спят,
Нощных емин блюдя червотечность,
Яд лияше – с голов и до пят
Увиенные в тусклую млечность.

Одиннадцатый фрагмент

Август цветом рубиновым дев,
Юных пассий и нимф обольщает,
Вертоградов багрец соглядев,
Их пленительной томности чает.

Золотые ритоны вином
И смугой налием ли, царице,
Много скорби о пире земном,
Много яду в небесной корице.

И еще балевать у гияд
Молодые сберутся алкеи,
Чтоб вкусить бледно-огненный яд
Царств Пергамских иль садов Никеи.

Тридцать седьмой фрагмент

Серебристой беленой пьянят
Фей хмельных и шелковых гризеток
Эвмениды, их нощно манят
Ядом винных ледовых розеток.

Из канфаров алмазных слием
Цветь пиров, бей чела, неисходность,
Жалуй мертвых царей, Вифлеем,
Тли парчу и дворцовий холодность.

Осквернят небеса и шелка
Юродные, Эйлат и Вифлеем
Будут цвесть, где печаль высока,
Где мы в рамницах черных белеем.

Сорок первый фрагмент

Станы юных царевен тонки,
Перси белы, очеса лазурны,
Им чудесно поют ангелки,
Им даруют богини котурны.

Ах, еще ль изумрудный сумрак
Их альковы легко овевает,
Пьют владыки холодный арак
В черных снах, яко вечность бывает.

И ритоны меловых цикут
Налиенны лишь дивам умильным,
И о лядвиях белых текут
Змейки мирры под шелком фамильным.

Пятидесятый фрагмент

Иль юродивым дщерям шелка
Высоки, изумрудным ли хмелем
Их травить, яко утварь мелка,
Сны преполним глинтвейном и элем.

Будут веи Корделии злы,
Будут шумом высоки столицы,
Мировые оцветят углы
Извитые беленой стольницы.

Тьма ль падет на рамена блядей,
И явимся меж фурий стогласых –
Царскосельских поить лебедей
Ветхой кровию див сребровласых.

* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лиц mettropol@gmail.com

Яков Есепкин

Портреты юдиц за черными и алыми столами

Девятый фрагмент

О плюмажах иродицы мнят
Замков холод, всевластные троны,
Шелк меловых царевен чернят,
Намеряют со флоксов короны.

Их ли Мании помнить вольно,
Кровь из аскосов туне лиется,
Отдает божедревкой вино,
Царич к царичу в муках биется.

Пляшут донны, алея и рдясь,
Жгут цевницы, елико искусны,
И серебро течет, холодясь,
На прелитые кровию усны.

Восемнадцатый фрагмент

Славь, Либера, подвалов земных
Монтильядо, клико и араки,
Виноград лишь сочней, платяных
Тьма шкафов жжет угольные зраки.

Иль обручники вусмерть пьяны,
Иль серебром начинены халы,
С фаворитками темной Луны
Мы пием, их веретища алы.

И всенощно из тусклых шкафниц
Набегают скелеты и плачут,
И в червонном белье шелковниц
Диадемы небесные прячут.

Двадцать восьмой фрагмент

Мелом розовым юны ланит
Шелк соводят, жемчужные пудры
Их чела холодят, всяка мнит
Ангелей, те лишь огненнокудры.

Пей вино, Алигъери, взыскуй
Дочек Тийи, оне ль не меловы
Ядовито, по жизни рискуй
Черным цветом, сколь белы шаловы.

Оглянемся – вдовицы лиют
Мглу в амфорники, тьмой навивают
Бледных граций и ржавчиной бьют
Столы яств, где царей убивают.

Тридцать седьмой фрагмент

Иль цариц четверговок союз
Травит нощно, ах, свальные Ханны,
Что гордитесь желтовником блуз,
Иль ваянья пиров недыханны.

Спи, Герника, Никея, чаруй
Златью мраморных див и рейнвейном,
С ангелами Эдема пируй,
Несть белен о царе темновейном.

И волшебная тьма завиет
Локны юн, перси их обнимая
Шелком неб, и в червнице виньет
Мы вспоем блеск и нищенство мая.

Пятидесятый фрагмент

От дворцовий нагорных земель
К столам эльфы внесут золотые
С черной барвой лекифы и хмель
Изумрудный вкусят пресвятые.

Где соцветники – розовых кущ
Неотмирность юнид обольщает,
Цвет жасмина гранатовый плющ
Увиет и лишь ангелов чает.

Где и темная слота целин,
Круг опять ледяные пасхалы,
И пьянящий блядей формалин
Расточают маковые халы.

* Контакт для издателей, спонсоров, заинтересованных лицmettropol@gmail.com

Яков Есепкин

Портреты юдиц в призрачных столовых

Девятый фрагмент

Много яду в амфорниках, Феб,
Нимф камены уже не прельщают,
С тусклой вишнею маковый хлеб
Красносельские грации чают.

Иль одесных певцов не спасти,
Иль юродные бляди забавны
Морте властной – найдут овести
Кровью ангелей иродиц фавны.

Хватит яств на парфянских столах
И вина, и аром благовонных,
И сие о ночных зеркалах
Нас увиждят во тогах червонных.

Шестнадцатый фрагмент

Антиквар, не тоскуй, наливай
Совиньоны ль, шабли золотое,
Аще ломит столы каравай,
Фурий жаловать — дело пустое.

Ах, иродицы нас ли сведут
В замки морные, к хмелю белены,
Пусть губители демонов ждут,
Пусть их Лои травят и Цилены.

Дщери лишь набегутся алкать
Из шелков почивален меловых,
И начинут юродно икать
О желтице фарфоров столовых.

Двадцать восьмой фрагмент

Настоится диаментный хмель
С мглы купажем в заварниках, феи
Бледным грациям вынесут эль
Огневой, серебро Идофеи.

Будем вишни и торты вкушать,
Преливать на исцветность глинтвейны
И царевен к пирам оглашать,
Будут нимфы садов темновейны.

Иль колодницы станут юлить,
Увиясь шелком тьмы несомерным,
Восхотят нашу кровь отбелить –
И зальются диаментом чермным.

Тридцать седьмой фрагмент

Сад Никеи, всепризрачный сад
Нас июльской окутает сенью,
Где, Белькампо, химеры и Ад,
И благие пути к неспасенью.

Хлебы миррой оводят волхвы,
Яден мрамор, юдицы смиренны,
Под кровительством черной вдовы
Ждут явления Анны Перенны.

Ах, далек этот жертвенный снег,
Вертоград бледный огнь разливает,
И в тенетах чарующих нег
С нами вместе юдоль пировает.

Пятидесятый фрагмент

Август млечное брашно лиет
На призрачные столы ночные,
Жжет фарфорники хладом виньет,
Царских дочек блюдут юродные.

От серебра патеры темней,
То серебро умолкших алкеев,
Ночь тиха и пустынна, о ней
Плачут хоры шутов и лакеев.

Оглянемся – царевны плывут
В тусклых волнах диаментной Леты,
И власа небозвездные рвут,
Холодяше серебром виньеты.

Яков Есепкин

Портреты юдиц в опере

Третий фрагмент

Фавны пышные холод лепнин
И венечий тиснят озолотой,
Это наших ли блеск именин,
Очарованных маковой слотой.

Что алкеи опять веселы,
Им фиады клико наливают,
И гнетет меловые столы
Яд Циан, и оне пировают.

Изъявимся – увидит гурма
Навиенных шелками воровок
Царских дщерей, сошедших с ума,
Под крухой золотых лессировок.

Десятый фрагмент

Пудрой тусклой оводят чела
Меловые юнетки, винтажи
Царских опер темнеют, бела
Ночь музеев – се фей эпатажи.

Содомитский атлас холодит
Ядный блеск наднебесных вергилий,
Князь миров юн беспечных следит,
Их восчествует пурпуром лилий.

Зри, Клеменция, нощный альков,
Отравительниц бледных туманность
И летящих по Саду волков,
И хладеющих дев недыханность.

Девятнадцатый фрагмент

И урочно ль в нисане оцвесть
Елеонским аллеям и паркам,
Жаб колодных, иудиц ли несть,
Отдарим холод млечности аркам.

Налиют феи цветью земной
Кущи неб, внемлем снам Лорелеи,
Мил и сильфам атрамент иной,
К гробам дев изнесутся лилеи.

Желть соцветную будем таить,
Звездность лити из диносов пенных,
И очнемся еще – воспоить
Млечным элем царевен успенных.

Тридцать четвертый фрагмент

Муз холодных ли славить, Аид,
Жгут песок отпечатки сандалий
Гостий неб, шелк белых аонид
Льнет ко станам и лядвиям Талий.

Перси, локнов узор, очеса
Див темны, вьется хмель над ритоном,
Веи одниц гасят небеса
И бутон обжигают бутоном.

Ах, юроды, влачите меж стен
Прах царей, златоустов одесных,
Воск сливайте в амфоры камен
Под золотой шелков их чудесных.

Пятидесятый фрагмент

Зрите, ангели, танцы виллис,
Фижмы бледные, лядвий мерцанье,
Темных лон о золоте кулис
Гостий опер пьянит восклицанье.

Пусть надгробную цветность лиют,
Даром им ли цвета изливали
В сны камены, и амфоры бьют,
И яркие снимают вуали.

Будут млечные фавны пылать,
Увиются огнями цесарки
Тусклых неб – и кровавую злать
Мы прельем на винтажные арки.

Яков Есепкин

Портреты юдиц в зефирном июле

Четвертый фрагмент

Ах, Ювента, над мрамором вод
Фей твоих соваянья блистают,
Неб царевны, держащие свод,
Хладность жалуют им и мечтают.

Дивы бледные, шелк золотой,
Гробовую ль парчу Иудеи
Ангелам намеряя, свитой
Блеск таят, хвалят их лицедеи.

Вейтесь, вейтесь, юнетки, одне
И уснете вы, чая портретный
Шелест крови о млечном огне,
Излиенном во холод корветный.

Десятый фрагмент

Торты с ядом, эклеры с огнем
Черных вишен тлеенных гияды
К столам носят, еще ль и минем
Их капканы, горькие их яды.

Вишни эти серебрили мы,
Именинной свивали тесьмою
О золоте асийской хурмы,
Вековой истемняли сурьмою.

Иль очнемся – в альтанки бегут
Ханы злобные, пьют-не пьянеют
И цариц всебелых стерегут,
И над чернью лекан пламенеют.

Тридцать шестой фрагмент

Юн шелками июль холодит,
Тусклый огнь цветников изливает
На рамена белых афродит,
Их манит и еще пировает.

Будут алые розы темнеть,
Будут сильфы зефирностью виться,
И устанут сады пламенеть,
Хлебом юдицы станут давиться.

И тогда мы насядем к столам –
Вусмерть пить, славя хмель каравая,
Где белену лиют ангелам
Вдовы черные, шелк обрывая.

Сорок второй фрагмент

Се Господнее лето, алей
Ночь юдоли, высоко до нея,
А и мы о тенетах аллей
Исторгаем лишь хлад, пламенея.

Иль серебро летейской волны
Остановит Канента, царица,
Див страшат ли всевещие сны,
Яд мышьячный гасит ли корица.

Что одесных бежали харит,
Днесь немеют стопы в формалине,
И течет с ядных усн лазурит,
На цветах запекаясь и глине.

Пятидесятый фрагмент

Ах, июль, ах, пора именин,
Ярки небы, зефирницы тают,
Над костром анфиладных лепнин
Тени дев и химеры блистают.

Фьезоланские нимфы белы,
В тусклом шелке утешные вдовы,
Ах, одно, застилайте столы,
Ныне черствые хлебы медовы.

Соглядим: веселятся гурмы
Ягомостей, модисток альковных,
Лишь тогда и вскричим – это мы,
Нас презрите о флоксах церковных.

Яков Есепкин

Портреты юдиц в желти и серебре

Второй фрагмент

Гребни бледные в млечных власех
Опочивших царевен туманны,
А и суе рыдать обо всех,
Мглой чаруются Юзы и Ханны.

К падшим ангелам тще вопиять,
Ядовитую мирру сливают
На хлебницы оне, чтоб пеять
Внове там, где князей убивают.

И гляни – тени див неземных,
Источаяше воск и багрянец,
Меж портретников спят ледяных
И темнит их чела ядный глянец.

Четвертый фрагмент

Тусклый замковый мраморник нем,
Крыс в подполье Тривия считает,
Ах, богиня, и мы не уснем,
Чудищ много сейчас израстает.

Сны Корделии – вещие сны,
К ней губители ночи ль явятся,
Хладной миррой нальют ложесны,
Агонии очес воздивятся.

Зенки эти уголя темней,
Лон царевен белых нетлеенность
Зло следят и чарницей теней
Превиются, каждя лишь временность.

Одиннадцатый фрагмент

Ночи августа юны пеют,
Изливая дурман благовонный,
И амфорницы ядные бьют,
И диамент чаруют оконный.

Херсонесских полян виноград
Заточим в италийскую млечность,
Геть, обручники, в пламенный Ад,
Нашу там и святите калечность.

Будут рдиться ль власа Женевьев
О зеркал венцианских тумане,
Где меж райских стенают дерев
Тени фей во цветочном дурмане.

Двадцатый фрагмент

И начнут винограды темнеть,
Елеон в розный цвет облачится,
Будут нимфы кустов пламенеть,
Мгла сквозь арнику неб восточится.

Это ль, Гоподе, жизнь и престол,
Именитств и забвенья учебник,
Полн емин остывающих стол,
Ах, вели жечь Аиду сей требник.

Вижди, вижди – на гиблых местах
Ищут дочери нас юродные,
Яд таяше об алчных устах
И пасхалы кадя ледяные.

Пятидесятый фрагмент

Лунный огнь пировые тиснит
Желтью ночи, окариной хладной,
Царич всякий бессмертие мнит –
Упоенный армой червоядной.

Феи Ада, зерцайте столы
Эвменид, преполняйте кофоны,
Аще бляди о воинах злы
И увиты желтицей плафоны.

Сих ли будем рейнвейном хмелить,
Мелос дарствовать юнам церковным
И серебро незвездное лить
Над хладеющим шелком альковным.

Яков Есепкин

Портреты юдиц в желти и пурпуре

Десятый фрагмент

И у фурий ломятся столы,
И узорны Кибелы тенета,
Девы ночи одесно белы,
Персей лед шелка точит виньета.

Четверговок емины влекут
И рейнвейн, жадно мнят юродные
Бляди хлеб и обилье цикут
На сием, и альковы ночные.

Ах, Господе, к смертельным балам
Днесь зовут королевен шаловы,
Подливая еще ангелам
Темный эль, где хлебницы меловы.

Пятнадцатый фрагмент

Мглу из диносов тусклых лиют,
Винный хмель расточая, менады,
И Ювенты амфорники бьют,
И ночные вершат променады.

Ах, не плачьте, царевны, сангин
Ваших барвы и пурпур чудесны,
Шеи кутайте ватой ангин,
Тьмой чаруйтесь, елико одесны.

Вместе ль будем и мы пировать,
Негу яств и глинтвейна вкушая,
И атраментный шелк обрывать
С лядвий юдиц, богинь искушая.

Двадцать девятый фрагмент

Феи смерти в шелках золотых
Дев беспечных манят, восклицая
Хлад и немость, одесно святых
Вновь пеют, истемнясь и мерцая.

Иль несите ко шумным столам
Под серебром вино и емины,
Будем пить-не пьянеть, ангелам
Достохвальным белить керамины.

Содрогнется еще Вифлеем,
Боги антики тусклую сводность
Оцветят – мы тогда излием
На велебные столы холодность.

Сороковой фрагмент

Пурпур ветхий бледней и бледней,
Тийя к столам гостей оглашает,
Мнят цари хороводы теней,
Всяк юродивый хлебы вкушает.

Перманентная тушь, бледный хлад
С юных дев истекут, удивятся
Фарисеи, зерцая оклад,
И совидят, как хлебом давятся.

Станут майские кущи темнеть,
Налиет Деа Диа в амфоры
Млечный яд, чтоб легко пламенеть,
Где зефирны и благостны Оры.

Пятидесятый фрагмент

Первой лунной богине хвалу
Феи тьмы воздают, бледны лики
Небовейных царевен, к столу
Именитств юн влекут сердолики.

Гей, рапсоды, кифары нежны,
Славьте див и химер опоенных,
Фаворитки ущербной Луны
Пить должны лишь со амфор всепенных.

Здесь ли мы – сны юдоли храним
Иль за Никой Пеония цветность
Прелияше, каморницы мним,
Оглашая любви безответность.

Яков Есепкин

Портреты юдиц в желти и кармине

Шестой фрагмент

В пировые, мой ангел, оне
Ждут лишь нас, лишь небесность алкают,
Иль юдицы, о бледной Луне
Пудрясь мглой, не от сребра икают.

Ах, цветите, цветите шелка
Хоть бы желтию лилий, Симины,
Аскос бит и патера мелка,
Яд иные таят керамины.

Будем с Дантом всемрачным пеять
Ады неб, яко фри темновейны,
И одесную Бога стоять,
Изливая на хлебы рейнвейны.

Тринадцатый фрагмент

От июльских цветниц и садов
Золотою аромою веет,
Наберем к тортам смерти плодов,
Яд вишневый еще ль огневеет.

Несть коварней мраморных богинь,
Шелк Астерии юдицы прячут
Для белых дочерей ворогинь,
Аще бляди юродные плачут.

В камни все обратились давно,
Сад камней ягомости зерцают,
Где лиется на хлебы вино
И амфорники тускло мерцают.

Двадцатый фрагмент

Гребни в локнах иудиц желты,
Вей их мгла обреченна лишь ядам,
Налиты беленою холсты,
Мел столовий урочен гиядам.

Сих ли Ад роковой посещал,
Им ли восками рты заливали,
Темных фей Дориан обольщал,
Днесь богини снимают вуали.

Ах, на уснах царевен печать,
Жжет Либера гуашью картины,
И юродам велели молчать,
И рыдают о нас Палестины.

Тридцать девятый фрагмент

Снова бляди юродные жгут
Мрамор зенками, острые кельмы
Тайно моют и ангелам лгут,
И подводят гуашию бельмы.

Их к столам ли честным оглашать,
Всяка лярва от крови хмелеет,
Маскерад время сей завершать,
Пусть Кибела нетенных лелеет.

Станем нощность алкать, Бунюэль
И Моцарт, и Винсент желтоликий
Изопьют с нами огненный эль –
Мертвый лев и в тернице великий.

Пятидесятый фрагмент

Изумрудность Ювента пиет,
Ах, очнемся еще ль в Таормине –
Лить серебро на холод монет,
Задыхаться о темном кармине.

Фавны опер пугают блядей
Желтью мраморной, битой по воскам,
Менестрели ночных площадей
Ставят голос Аидам и Тоскам.

И барочные дивы темны,
И алкают цикуту эльфиры,
И от ядного хмеля пьяны
Виноградного сада Зефиры.