* Читайте отрывки из произведений великого русскоязычного мистика

Яков Есепкин

Пергамские элегии

I

Всё поют золотые кимвалы
Над гранитом летейской волны,
Юровые орут зазывалы,
Сукровично мы сами темны.

И за что убивали невинных,
Мало ль вретищ царям, Антиох,
Жабьей кожи на рылах кувшинных,
Терневым ли не чаять подвох.

Ах, никчёмное это веселье,
Эта патина лилий желтей,
Божедревка венчает похмелье,
Просят милостынь дети детей.

Где вы, райские маковки, где вы,
Здесь бушует огонь ледяной,
В смерть списались всецарские девы,
Гробы их под яркою стеной.

Отмерли золотыя во цвети
Одуванчики бойных судеб,
Хоть увидят беззвездные нети
Сей пурпурный точащийся хлеб.

II

Онемеют Петрополей арки,
Хмель барочные стены увьет,
И потушим свечные огарки,
Ангелов ли им равный убьет.

Не успели на бал к Лорелее,
Хоть воздышим эгейской армой,
Чу, сильфиды летят по аллее
За царевнами с шейной тесьмой.

Умерли мы, а властвуют музы
И веселием свет обуян,
Шестигранник садовые узы
Женевьевам дарит и туман.

Франсуа пунш маковый алкает,
Брадобрея сквозные персты
Во альковные яства макает,
Зрите, веи, сие красоты.

Поминай иродиц в предстоящем,
Им зацветших не хватит столбов,
Сколь портальные сады обрящем
С тленом роз на пергаментах лбов.

III

Сад портальный украсят зелени,
Станем лотосы кровью гасить,
Желтосвечные наши и тени,
Поздно милостынь мертвым просить.

Много скорби о пире небесном,
Девы белые алчут сурьмы,
Во кармине пылают одесном
Золочёные багрием тьмы.

У Винсента ль просить божевольных
Дивных красок, его ли очниц
Не склевали вороны со дольных
Областей и варварских терниц.

Сколь высоко хоровые нети,
Нетлеенные рдеют цвета,
Хоть забросим в бессмертие сети,
Золота наша смерть, золота.

Позовут ангелочки, а туне,
Пировайте ж, садовый нефрит
Мы пили в червоцветном июне,
В каждом лотос кровавый горит.

IV

Ложесны закрывайте парчою,
По серебру тяните канву,
Пред успенной астрийской свечою
Нити хорные бьют синеву.

У Чумы на пиру хорошо ли
Торговать васильками, оне
Мертвым суе, гробовые столи
О царевнах темнеют в огне.

Исцветает дельфийский путрамент,
Змеи с чернью шипят за столом,
Хмель виется на тусклый орнамент,
Вспоминают купцы о былом.

Были мы пробиенны Звездою,
С богородными речи вели,
Но за мертвой послали водою
Аонид и сердца соцвели.

Выжгут литии нощные серы,
Свечки розные воры снесут –
Царичей и покажут химеры,
Никого, никого не спасут.

V

Шелк несите сугатный, червовый,
Сокрывайте холодных цариц,
В усыпальницах пламень восковый
Паче лядвий и млечных кориц.

Эти адские кущи впервые
Серафимы не могут забыть,
Розенкранц ли с удавкой о вые
Полагает принцессам не быть.

Что резвятся шафранные феи,
Хватит челяди мраморных жал,
Мрачен бальник исцветшей Психеи,
Упасен, кто аромы бежал.

Мы ль златую весну ожидали,
В сеннаарских гуляли садах,
Всем теперь бутоньерки раздали,
Витокровные свечки во льдах.

Всех нашли и гортензии в косы
Перстной смерти с виньетой вожгли,
И горят желтоядные осы
На патинах садовой бели.

Яков Есепкин

Застолья в пировых и тенетах Эдема

Пятый фрагмент

Иль вакханкам беспечным свой пыл
Умерять о сиестах вседенных,
Феи роз шелест ангельских крыл
Чают в парках, золотой сведенных.

Это роскошь августа, Мадрид
К хлебам чермным взбил ядные торты,
Шлют огонь темновейных лирид
Бледным грациям стольники Морты.

И лиется аурная цветь,
И мелькают богинь колесницы,
Где претщатся хотя огневеть,
Шелк и звездность внимая, стольницы.

Восьмой фрагмент

У Гекаты ль в подвалах темно,
Дионисий киаф и рейнвейны
К хлебам несть ли менадам вольно,
Яко феи цветов златовейны.

Пировых шумных столь высока,
Дамам треф льстят честные колоды,
Источись, вековая тоска,
Лейте, лейте музыку, рапсоды.

А и станем бессмертие пить,
Алавастр кельхов славить изветных,
Одалисок мраморных слепить
Хоть бы млечностью роз несоцветных.

Девятнадцатый фрагмент

Вновь плетений целебных арма
Источается в нетях Эдема,
Злать вбирает одесно хурма,
Цвет граната — се нимф диадема.

Иль не ангелов хоры пеют,
Иль не вечен угольник садовый,
Цветность юные феи лиют
На всетечный атрамент медовый.

Статуэтки пленительных дев
Нощно веют огнем благовонным,
Где и Фрейя над сенью дерев
Плачет золотом бледно-червонным.

Яков Есепкин

Застолья в мороке августа

Шестой фрагмент

Яд в розетки менады лиют,
Вирши юные гои кропают,
Пировое начинье ли бьют
Феи тьмы, маком хлеб усыпают.

Что ж, Иосиф Прекрасный, темны
Венецийских зеркал амальгамы,
Насылают кошмарные сны
Бледным девам трефовые дамы.

Се и мы виждим патину дня,
От каких Белоградов и Плевен
Серебристой изнанкой маня
Волооких успенных царевен.

Четырнадцатый фрагмент

Блеск нагорных столовий темнит
Морок августа, выжжем фарфоры
Цветью лилий, их барву тенит
Холод ночи, витийствуйте, Оры.

Что к хлебам именинным и несть,
Яства эти елико отравны,
Будет Господе кистию весть
Нив цветенье, сие ли подавны.

Иль во морок зефирный и хлад
Пышных куп набегут дочки Тийи — Внять истому садовых рулад
И точащие мрамор литии.

Двадцатый фрагмент

Кущи маревом знойных тенет
Нас овеют, к чудесным цветницам
Поманят, служек Морты и нет,
Яств гранатовым хватит стольницам.

Будем летом юдоли земной
Мглу цедить, аще нимфы пеяют,
Хлад жасминов мы чтили весной,
Днесь лилейные барвы сияют.

Их кимвалы иные вспоют
О ярких наднебесных чертогах,
Где холодную цветность лиют
Феи Ада в порфировых тогах.

Яков Есепкин

Застолья в маковых сумерках

Первый фрагмент

Хлебов маковых чают столы,
Пышных емин, рейнвейнов алмазных,
Иродицы опять веселы,
Мглой тиснят пламень свечек образных.

Именитства ли наши влекут
Фаворитов Луны и плутовок,
Жжет лекифии барва цикут
С хладной зеленью млечных кантовок.

Оглянемся — тлеющий нефрит
Заливает келихи в столовых,
И порфирный диамент горит
На ваяний раменах меловых.

Пятый фрагмент

Внове маковых емин арма
Источается, вновь коринфянки
Любят нас, горе ль им от ума,
Пейте хмель, Женевьевы и Бьянки.

Набегут иродицы вкушать
Именинные черствые хлебы,
Будут ангелей тьмы оглашать
К столованиям вечным у Гебы.

Будут рамена дев меловых
Жечь уголем эдемского сада,
И явимся тогда в пировых — О тлеющихся лилиях Ада.

Десятый фрагмент

Нощно внове Децима скорбит
По гостям, золотятся фурины,
Веселись, кто и не был убит,
Млечность пойте, садов окарины.

Лето, лето Господнее фей
Насылает к столам именинным,
Царство снов отемняет Морфей,
Хлад и пепел даря всеповинным.

Нимфы ль дуют в окарины, та ль
Се и нощь о цветочных араках,
Где тлеет и биется хрусталь,
И червовые столы во маках.

Яков Есепкин

Застолья в исцветных садах

Пятый фрагмент

Дионисии сон золотой
Бледным феям цветов навевают,
Гой небесный ли, странник, восстой,
Днесь и вечно оне пировают.

Сад еще августовский тенет
Ярким пологом нимф упоенных
Обольстит, роз исцветников нет,
Нет и лилий Кибелы тлеенных.

Пусть, Господе, камены рекут,
Выжигая уста меловые,
И одесные вина текут
Изо ртов на столы пировые.

Девятый фрагмент

Пированьям в садах исполать,
Суе дышат уголем тенета
И лиется холодная злать
На яркие оцветники лета.

Вдовы ль фей меловых стерегут,
Иль атрамент их платьев не лисий,
Дочки Тийи юродиц бегут
Во благие часы дионисий.

Се и дочери наши белы,
Пьют глинтвейн о хламидах меловых,
И каждят вековые столы
Тени лилий угольно-червовых.

Двадцать первый фрагмент

Славны Морты ваянья, сады
Их мраморность еще овевают,
И легки нимф беспечных следы,
И вакханки столы накрывают.

Что рыдать, не веселье ль камен
Царскосельских пиитов губило,
Даровали нам лиры взамен
Темный хмель, это Аду и мило.

Чумовые пиры ли август
Остановит, елико возвышен,
Мы тогда со белеющих уст
Яд прельем и сукровицу вишен.

Яков Есепкин

Застолья у цветочниц

* Книги Якова ЕСЕПКИНА, изданные в России, США, Канаде: «Космополис архаики», «Лилии Стикса», «Мраморные сады», «Lacrimosa», «Эфемериды», «На смерть Цины», «Картины снов и застолий», «Порфирность», «Вакханки в серебре», «Притчи о менадах», «Траур по Клитемнестре», «Сангины мертвых царевен», «Оратории». Эксклюзивные предложения для издателей нон-фикшн литературы. mettropol@gmail.com

Девятый фрагмент

Суе медленно август цедят
Внове нимфы капрейского сада
И пировия нощные бдят,
И поят хмелем лилии Ада.

Чем дыханье цветочниц мертвей,
Тем и кущ холоднее тенета,
Мы и сами в золоте ветвей
Дышим тьмою Господнего лета.

Хлад жаровен и млечность емин
Остудят блеклый утренник вдовий,
И сольется во тусклый кармин
Золоченая барва столовий.

Тринадцатый фрагмент

Иль у Каи начинья темны,
Золотою обводкой блистают,
Льют юнидам во млечные сны
Феи цветь, с небом их сочетают.

Нас еще ли царевны и ждут
О истечье меловых язминов,
Яства барвой холодной ведут,
Плечи кутают в шелк палантинов.

Оглянемся — из битых лекан
Гостьи снов преядают, икая,
И на волосы мертвых Циан
Тьму лиет и атраменты Кая.

Девятнадцатый фрагмент

Сад парфянский охладой тенет
Фей цветочных манит и старлеток,
Увивает их златом виньет,
Дарит легкостью червных балеток.

Тще о цвети июльской рыдать,
В ней утешны ваянья земные,
Будем нимф ли пиры соглядать,
Яко области ждут нас иные.

Иль Господе очнется: нефрит
Изливают на диносы кроны
И червовые платья харит
Углем неб выжигают матроны.

Яков Есепкин

Застолья с темными ангелами

* Книги Якова ЕСЕПКИНА, изданные в России, США, Канаде: «Космополис архаики», «Лилии Стикса», «Мраморные сады», «Lacrimosa», «Эфемериды», «На смерть Цины», «Картины снов и застолий», «Порфирность», «Вакханки в серебре», «Притчи о менадах», «Траур по Клитемнестре», «Сангины мертвых царевен», «Оратории». Эксклюзивные предложения для российских издательств. mettropol@gmail.com

Тринадцатый фрагмент

Вазы севрские, млечный хрусталь,
Блеск патер, гостьи нощно у Дали,
Жгут волошки лекифии, та ль
Се планида, о коей мечтали.

Феи Ада ли нас и хранят,
Век подвальников тлен расточают,
Лето, лето, фурины звенят,
Емин ангельских гурии чают.

Станут белые хлебы черстветь,
Небы мглу отдарят камелоту--
И со усн волошковую цветь
Прелием на благую золоту.

Девятнадцатый фрагмент

Фрейя август любовью дарит,
Цветь небес круг садов разливает,
Иль тусклы палантины харит,
Мглу пием, яко вечность бывает.

Кто в серебро еще обмакнет
Локны милых камен, плачьте, девы,
Горицвет к белой розе и льнет,
Ищут славские нас Женевьевы.

С ними будем всетемных княгинь
Шелк мелить о золотах альковных
И сочествовать юных богинь
Во тлеющихся флоксах церковных.

Тридцать первый фрагмент

Блеск фарфорников млечно-багров,
Одесные столы прелиются
Нощной цветью, далече юров
Хлад, а Фрейи лекифы не бьются.

Много в теремах юдиц, гляни,
Веселы эти свальные бляди,
Поминают коханок они,
Усны мажут беленой стерляди.

Здесь и мы о холсте апронах
Внемлем шум зачарованных камор,
Во томительных ангельских снах
Исторгая цикуту на мрамор.

Яков Есепкин

Застолья с мраморными феями

* «Отчасти именно лексическая аутентичность завлекает странников, решившихся на путешествие по загробному миру. Есепкин в нем один, без проводника, но подает надежду входящим в порфирную обитель. Эстетическое звучание творчества Якова Есепкина, внешняя мрачность эталонно соответствуют канонам избранного жанра, ассоциируются с изысканной художественностью. Более поздние тексты и книги мастера столь же оригинальны, самобытны, аутентичны. Он входит в элитарный круг литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.»

Цитата из презентационного текста на Белградской и Стамбульской Международных книжных выставках-ярмарках

Пятый фрагмент

Хладный августа огнь золотей
Ночь от ночи, ах, морок сияний,
Где и юные дети детей,
Где и лядвия сонных ваяний.

Хоть меж нимф царскосельских вино
И глинтвейн разлием по куфорам,
Аще мрамор альтанок давно
Тускл и нем — время славиться Орам.

И оне воспоят лебедей
Цветью мглы, эолийской росою,
Ночи статуй иль пьяных блядей
Истеняя холодной красою.

Одиннадцатый фрагмент

На портальниках сада тлеют
Золоченые августом фавны,
Меж дерев ли юдицы блюют,
Их червовые хлебы отравны.

Иль одно шелк менад течен мглой,
Содомитский атлас небоволен,
Всяка дщерь — с ядовитой иглой,
Абрис Низы червов и уголен.

Дивно ль яствия столов пышны,
Юны хлеб во серебро макают,
И в Цецилий кошмарные сны
Мирра ночи и яд истекают.

Шестнадцатый фрагмент

Хлеб асийский в патерах златых
И не черств, маком дышат емины,
Выльем барву ли с веек пустых
На истекшие мглой керамины.

Будет эта цветочность гореть,
Будут мраморны Юзы и Ханны,
Положат нам еще умереть,
Где и феи садов недыханны.

Иль Господе велит ангелам
Пир скликать о букетниках циний,
И тогда мы внесем ко столам
Битый золотом уголь начиний.

* Контакт: mettropol@gmail.com

Яков Есепкин

Застолья с гуриями и меловницами

* «По сути он совершил революционный, в рамках строгого искусства, прорыв, книга с филигранной четкостью и точностью определила позиции вечных сторон, кто же — по ту сторону Добра и Зла, кто адаптирован к земной бытийности и в состоянии трансформироваться при необходимости. Архаическая минорная лексика является прелюдией, читатель входит в некую наднебесную обитель, странный сюрреалистический Город, где утопленные ангелы медленно плывут по черным каналам. Уж не аллюзия ли это Петербурга с Мойкой и Фонтанкой, града, нам давшего цвет русской мистики?»

Цитата из презентационного текста на Белградской и Стамбульской Международных книжных выставках-ярмарках

Седьмой фрагмент

Золотыя эклеры — со мглой
Одесных именинных столешниц,
Виждь, исколоты червной иглой
Бутоньерки лилейные грешниц.

Лей, Кибела, мерцающий яд
В ночи амфоры, яко подавны
Эти сны и на шелках гияд
Тьму клюют стимфалийские фавны.

Иль начинут меловницы весть
Нить златую по хлебам-емине,
Мы тогда соявимся как есть
О пиров нетлеенном кармине.

Четырнадцатый фрагмент

Фляки нежные, лэкех, арма
Яств чудесных пьянит коринфянок,
С нами вместе царица Чума,
Хладны веи Адилий и Бьянок.

Гей, шампанское несть, иль вино
Молодое лекифии прячут,
Во альковниках ныне ль темно,
Девы что ж и смеются, и плачут.

Яд на хлебы со усн затечет,
Отемнятся шелка меловые,
И Господе каменам речет:
Се они, их лишь ждут пировые.

Двадцатый фрагмент

Вишни чинят меловницы тьмой,
Яства дивные феи столовий
Озлачают рифленой тесьмой,
Нощь пуста, крик доносится ль совий.

Яко гурии нас и влекли
К хлебам райским, о девах ли снимем
Апронахи: виждите угли,
Ночь зерцайте, пасхалы мы имем.

И начнут очеса их темнеть,
Мелом выбьются лилии Ада,
Сколь фуринам утешно звенеть,
Где и вишни — с атраментом сада.

* Контакт: mettropol@gmail.com

Яков Есепкин

Порфировый шелк

* Читательскую аудиторию, поклонников и ценителей творчества гениального художника — с Новым годом и Рождеством!

XXXXVI

Померанцы базальтовой тьмой
Обовьются во нощных трапезных,
Мы распишемся млечной сурьмой
И бежим Цин и гоев любезных.

Се, пусты вековые столы,
Се планида, какой ныне амок
Выгнал юд из порфировой мглы
В парфюмера диаментный замок.

Но молчите, камены, письма
Вами ль тусклая нитка ведома,
Пусть упьется царица Чума
Ядом с кровью за оба их дома.

XXXXVII

Мрамор в желти фиванских аллей
Сомрачит небозвездная Геба,
Се и мы – алчем яду лилей,
Не хотим всепурпурного хлеба.

Столы шумные выбила тьма,
Лить преложно вино и араки,
Вейся нощно, царица Чума,
Преливай золотыя сумраки.

Где царевен юдольный приют,
Что юдицы о небе смеются,
И не чокаясь яды пиют,
И во шелках сиреневых бьются.

XXXXVIII

Кора, Кора, се млечная мгла,
Увили нас колючки живые,
Празднопевчих с ума ли свела
Цветность ночи и то ль пировые.

К оконницам припали одне
Четверговки, алмазные донны,
Цвет гранатовый в свечном огне
От колонны влекут до колонны.

Как еще и сугатно парит
Морный этот нещадный сакрамент,
Где виется и нощно горит
Меж гранатов их тусклый диамент.

XXXXIX

Христиания Мунка вспоет,
Рамбуйе заречется Довиля,
И трефовая нега скует
Поэтический сон Теофиля.

Что пииты: сидят в неглиже
За столами камен волооких,
Трюфли ищут на тарском уже,
Свитом розою ветров жестоких.

Не художникам балы венчать,
Суе розы оне и срывали,
Грянут литьи – укажем печать,
Коей ангелы сех муровали.

* Контакт: mettropol@gmail.com